Заявка была весьма лаконична: Рокэ/кэцхен
Заказчик - Sonnnegirl
Примечание: Вообще, в заявке было ещё указано НЦ, но я, как честный гетник, обошёлся без неё
Наверное потому, что кэцхен вызывают у меня исключительно романтические чувства, хоть и очень сильные))))
Impressio-style - наше всё))) Вообще, это из тех вещей, которые пишутся на одном дыхании. Насколько помню, эту я написал за каких-то несколько минут, даже не сохранял нигде заранее - просто отрыл тему с заявкой и сразу накатал в окошко)

* * *

~ Дальше памяти ~

Холодный ветер путался в растрепавшихся, слившихся с ночью волосах беспорядочным вихрем. Он так усердствовал, будто бы ему отчего-то было важно, чтобы упорно стремящийся наверх человек до этого самого верха не добрался. Всё напрасно. Человек и сам бы мог остановить ветер... если бы захотел.
Но сейчас он хотел совсем иного. Самое же печальное заключалось в том, что он сам не знал - чего. Он хотел это узнать. А когда он хотел - он добивался.
Свинцовое небо, жемчужные всполохи молний, гулкий плеск волн где-то далеко внизу.
Повелитель Ветров устремляет взгляд вперёд, зная, что должен увидеть (или, скорее, чувствуя; тут любое знание бессильно), но не зная, что увидеть... хочет.
- Танцевать.... танцевать!..
Звонкий смех, резкий и нежный одновременно, звучные нестройные переливы голосов.
- Танцевать? В такую погоду? - насмешливо изгибает бровь человек.
Ветер поутих, но не исчез совсем - сделался мягким, игривым, лепечущим.
- Только в такую! Только!
Ветер обнимал, окутывал, ласкался, кокетничал, смеялся.
- Чего ты хочешь? Чего хочешь? Чего... чего...
- Вы мне скажите, - снова усмехнулся человек.- Вы мне скажите, - снова усмехнулся человек.

- А ты не знаешь? - удивление, смех, лёгкие бледные искры. - Не знаешь! - торжество, заливистый хохот. - Не знаешь-знаешь-знаешь... А может быть, так просто легче? Скажи... - тонкая бледная рука тянется к щеке, прикосновение - нежнейший шёлк, а глаза - печальные, глаза - без надежды, пепельные пряди разметало ветром, и они стали похожи на маленькую холодную метель вокруг гордо посаженной головы.
- Ты думаешь обо мне? - тихо спросила тонкая бледная фигурка.
- Нет, - неожиданно твёрдо ответил человек, отстраняясь.
- Ты думаешь обо мне, - нежный голос вдруг стал таким же твёрдым.
- Это не те мысли, - словно передумав, он схватил нежную руку, которая вдруг начала таять, как снег, в его ладони.
- Не те, которых хотелось бы мне? Мне...
- Это не ты, - покачал головой человек.
- Я... Я же здесь! - в отчаяньи воскликнула она.
- Не здесь, - равнодушно ответил он, глядя, как она бесследно тает, словно туман поутру.
Было только лёгкое сожаление. Ощущение чего-то безвозвратно утраченного, и в то же время какая-то безотчетная тревога. Смутное беспокойство.

Море разгулялось и разбушевалось, волны весело вспенивались верхушками, подымаясь всё выше и выше и сливаясь в очертания корабля.
Рокэ засмотрелся на вспенивающиеся паруса, но не утратил бдительности и схватил чью-то руку почти в тот же момент, когда она с силой сжала его плечо, дёрнув куда-то назад, в крепкие объятия - слишком крепкие для обычного человека.
- А дёрнулся-то так, будто враги сзади подкрались, - смех, горячее дыхание обдаёт шею, отчего тонкие губы изгибаются в предвкушающей улыбке.
- Ты же знаешь, я всегда прикрою, - над его плечом склоняется чья-то голова, кожу на шее щекочут чужие волосы, и он знает, что они чёрные, как ночь вокруг, а скулы, которые он тронул пальцами, закинув руку назад и закрыв глаза, - смуглые, резко очерченные, и глаза, тёмные глаза смеются, но в них ещё большая сила, чем в этих крепких руках.
- Не в этот раз, - резко произносит Рокэ, оборачиваясь и отталкивая в чернеющую пустоту того, кого хотел - да, по-настоящему хотел видеть.

- Ты неосторожен, - Повелитель Ветров обернулся назад - на звук невозмутимого голоса, и встретился взглядом с горячими чёрными глазами, глядящими холодно, как море внизу.
- Уже нет, - ответил Алва, делая размеренный шаг назад, губы дрогнули в нервной усмешке. - Я не думал о тебе.
- Ты ошибся, - пожал плечами тот, кого он хотел и боялся назвать другом, не двигаясь с места.
Тогда Рокэ сам рванулся вперёд, вдруг яростно выкрикнув:
- Оказался бы ты на моём месте! - рванулся, намереваясь схватить за неподвижные плечи, которые растаяли раньше, чем он успел коснуться.
Смех, звонкий, манящий, дразнящий.
Голос, тающий в порывах ветра:
- Я бы оказался...
- Ты полагаешь, это смешно? - гневно махнув рукой, крикнул в бушующее пространство Повелитель Ветров.
- Нет... Печально... Очень... Это всё печально! - завывал ветер, завывали из ветра звонкие, леденящие душу голоса. - Лучше танцевать! Это весело!
- Я не хочу, - упрямо мотнул головой Алва, но тонкие руки схватили его запястья и закружили в бешеном танце.

Земля уходила из-под ног, но ноги двигались сами, как всегда, - изящно, красиво и головокружительно, в такт музыке, которая то и дело пробивалась сквозь завывания бури.
Музыка лилась, заволакивала пространство, затуманивала разум, а тонкие пальцы сжимались вокруг его собственных.
Её лицо... было так близко и вновь желанно. Светлые пряди метались в порывах ветра, и она улыбалась, улыбалась... Улыбалась счастливо.
- Я люблю тебя и только тебя! - говорили её нежные губы, а потом целовали его собственные.
Он с силой отстранил от себя стройный девичий стан.
- Как ты смеешь... напоминать мне об этом! - буря глушит голос, исполненный негодования и затаённой боли, Повелитель Ветров на некоторое время стал не похож сам на себя, он одновременно помолодел и постарел.
- Я не хочу, чтобы ты вспоминала об этом, - никто ещё не разговаривал так с ведьмами, повелевающими морем и небом.
- Ты вспомнил! - осуждающе-лукаво.
Белокурая дева звонко расхохоталась.
- Ты меня не забудешь, правда?
- Забыл, - насмешливо скривился Повелитель Ветров. - Ты - горькая память, не больше.
Нежные губы скривились, как будто она собиралась расплакаться прямо тут, посреди разгулявшегося ветра.

Рокэ отвернулся и застыл, почти слившись в неподвижности с мокрыми от дождя и волн скальными уступами.
- Отойди от края... - привычным движением губ зашептал он, ловя взглядом исполненную отчаянья юношескую фигуру. - Отойди... от... края.
- Нет никакого края, - послышался в ответ страстный шёпот. - Ты же знаешь.
Рокэ протянул руку, схватил за плечо... - кого?.. - притянул к себе - подальше от опасного края. Умоляющие, отчаявшиеся светлые глаза глядели на него чуть снизу, а пальцы сжимали его плечи до боли:
- Зачем тебе это? Зачем?
- Это не для тебя. Не для тебя, ведьма! Оставь эту память! - крик Ворона разрезает тьму, словно сверкающий клинок плоть.

- Память - тонкая нить... - негромкий певучий голос, мягкая улыбка. - Нить не может быть длиннее жизни. А вот короче - да. Если на ней образовался узел... который ничто не в силах разрубить.
- А... - протянул Рокэ, глядя на туманную фигуру перед собой, - ты любишь не меня, а я - не тебя.
- Ты не прав, не прав, - с жаром ответила она. - Это партия наша и только наша! Ты поймёшь...
- И ты - поймёшь. А если нет - навсегда останешься несчастной.
- Всего один танец, Рокэ... Всего один... - она бессильно опускает руки, русые пряди скрывают печальное точёное лицо.
- Ты ничего не поняла, ведьма, - усмехнулся Ворон, покачав головой. - Я могу думать, о чём угодно, но кое-что скрыто даже от тебя, верно?

Опять смех - на этот раз тихий, шелестящий. Вместо ответа герцог почувствовал, как чья-то лёгкая рука подняла его руку, развернула ладонью вверх.
- Мы видим дальше памяти, - шепнула кэцхен, сверкая озорной улыбкой.
На ладонь, медленно кружась в воздухе, опустился цветок сирени. Он словно светился изнутри мягким лиловым светом. Рокэ склонил голову и вдруг тепло улыбнулся.
- Дальше памяти... Дальше...
- Но это тоже не то, - усмехнулся Рокэ, подняв взгляд и посмотрев прямо перед собой.

- То, - с нажимом ответила крылатая улыбающаяся фигура, - скрыто даже от тебя.
- Это верно. Я заставил себя забыть даже имя, и это сослужило хорошую службу.
- Глупый! - расхохотались ведьмы. - Глууупый... Лучше бы танцевал... Нам не нужны имена! Дальше памяти... дальше...
Крылья вдруг обратились языками пламени, которые постепенно истаяли за спиной высокого гибкого силуэта, мягкой кошачьей походкой приблизившегося почти вплотную и... прошедшего сквозь него. Повелитель Ветров, однако, успел ощутить жар, исходящий от горячего тела, знакомый, сводящий с ума жар, негасимый, неутолимый, гибельный.
- Ты забыл, что значит настоящий танец, - проговорил низкий, чуть хрипловатый голос, тягучий, как вулканическая лава, и нежный, как тончайший шёлк.
Она протянула ему сильную тонкую руку, которую он жадно ухватил, чувствуя горячие пальцы в своей ладони.
- Ты не помнишь меня...
- Помню.
Глаза - тёмные и жгучие, и в них отражается его собственный пронзительно-синий взгляд.
А сам он чувствует, как пламя охватывает всё вокруг, его языки гибкими руками обнимают талию, проводят по спине, пламя целует его губы, скулы, пламя обжигает и сжигает. Дотла. Сколько раз можно сгореть дотла? Неужели бесконечно?
Так это и есть бесконечность.
- Это она и есть... - хохочут ведьмы, и кажется, что они тоже превратились в пламя, чёрно-серебряный огонь - ослепительный, необузданный и дикий.
- Её имя... - шепчут кэцхен. - Её имя... её имя.
Ворон опустил руки и закрыл глаза.
- Это имя я заставил себя забыть, и не напрасно. Это то, что останется только со мной. Никто и никогда о ней не узнает, потому что это единственное, что у меня осталось. И вы, ведьмы, не узнаете, - его голос - как сталь, о которую разбивается, угасая, пламя.
- Расскажи хотя бы нам.
- Нет, - об эту решимость могли бы разбиться и крепчайшие скалы.
Тёмные глаза, в которых горело пламя, всё ещё не давали покоя.
- Но что ты будешь делать - без меня? - злая, но такая красивая, безумно красивая улыбка. - Ты любишь меня, до сих пор, потому что эту любовь питает бесконечная ненависть. Разве ты найдёшь кого-нибудь, кто сможет ненавидеть тебя так же, как и я?
- Уже нашёл, - ответил Рокэ. - И на этом всё, - он развернулся, чтобы уйти.
Вслед ему опять послышался неукротимый дикий хохот. Повелитель Ветров более ничего не сказал, он даже не обернулся, когда ему вслед зазвучал неожиданно тихий и печальный голос:
- Росио, никогда, слышишь, никогда из ненависти не родится любовь... Помни об этом.
- Память - всего лишь тонкая нить, - задумчиво повторил Алва. - Любую нить можно обрезать.

...Буря сходила на нет, море успокаивалось. Скоро наступит рассвет. Но пока солнце не развеяло ночные чары, над волнами и над скалами будет звучать звонкий смех. Человеку предстоит долгий путь. А долгий путь в тишине, как известно, может показаться утомительным вдвойне.

2 ноября 2011